ПОЧЕМУ АНТИСОВЕТСКИЕ РОМАНЫ СТАЛИ СОВЕТСКОЙ КЛАССИКОЙ?
Этот вопрос продолжает волновать читателей
Александр Щуплов, Богдан Галкин

Известный филолог, преподаватель РГГУ, один из авторов комментария к первому полному изданию "Двенадцати стульев" Давид Фельдман раскрывает тайны романов Ильи Ильфа и Евгения Петрова.

- ДАВИД МАРКОВИЧ, вы давно изучаете наследие Ильфа и Петрова. Как вы полагаете, в чем причина популярности дилогии о похождении Остапа Бендера, почему одни считают ее антисоветской, а другие - просоветской?

- Начнем с того, что в 1928 году в журнале "30 дней" началась публикация романа "Двенадцать стульев" - первого романа, написанного совместно двумя не слишком известными сотрудниками газеты "Гудок". Ровно три года спустя в том же журнале и тоже с первого январского номера началась публикация "Золотого теленка", но к этому времени Ильф и Петров - в числе самых популярных писателей СССР. Романы постоянно переиздаются, их переводят на иностранные языки, в 1938-1939 годах выпускается собрание сочинений Ильфа и Петрова - такой чести мало кто тогда удостаивался. В 1947 году дилогия выходит в престижнейшей серии издательства "Советский писатель" - туда входило лишь то, что официально признавалось классикой советской литературы. И в 1961 году - еще одно собрание сочинений, ежегодные переиздания, экранизации в СССР... Так что все признаки "советскости" налицо. Теперь - про "антисоветскость". Общеизвестно, что со времен хрущевской "оттепели" дилогия о Бендере - своего рода цитатник оппозиционеров, диссидентов и т.п. И в каждом предисловии к романам советские журналисты и литературоведы старательно подчеркивали, что Ильф и Петров - истинно с о в е т с к и е писатели, всегда были таковыми. Но если это было и оставалось очевидным, зачем же столь часто напоминать об очевидном? Ведь не подчеркивается же "советскость" Фадеева или Фурманова... Кстати, в 1928 году отзывы о "Двенадцати стульях" были весьма немногочисленными и далеко не восторженными. Мягко говоря. А публикацию "Золотого теленка" в журнале "30 дней" дважды останавливала цензура. И в 1948 году специальным постановлением секретариата Союза писателей романы Ильфа и Петрова признаны клеветническими, антисоветскими. Вот такие дела. Но это ничего не изменило. Невосторженные отзывы цитировались литературоведами очень выборочно, документы о цензурных протестах, о признании романов клеветническими осели в архивах. Не обнародовали их своевременно. Лишь кое-что опубликовано сравнительно недавно. А романы - издавались. Однако то, что возмущало цензоров в тридцатые и сороковые годы, было видно и раньше. Почему же вышли и "Двенадцать стульев", и "Золотой теленок"?

- И как же вы со своим соавтором Михаилом Одесским отвечаете на эти вопросы? Ведь именно вы издали в "Вагриусе" и снабдили исчерпывающими комментариями "Двенадцать стульев", вами подготовлено полное издание "Золотого теленка"…

- Начнем с "Двенадцати стульев". Если верить мемуарам Петрова и прочих современников, если верить работам исследователей, все просто необъяснимо. Два будущих соавтора встречаются в Москве. Оба - одесситы. Оба с 1926 года работают в прессе, в одной газете. Как-то к ним в отдел зашел брат Петрова, Валентин Петрович Катаев, и предложил вместе написать сатирический роман. Напомню, что в 1927 году Катаев - известный на всю страну писатель, автор романа "Растратчики", вышедшего в издательстве ЗИФ ("Земля и фабрика"). Там же готовится к изданию его собрание сочинений. МХАТ ставит его пьесу... Иными словами - мэтр. И вот мэтр предлагает: "Давайте напишем вместе роман. Вы будете, как говорится, литературными "неграми", я даю вам сюжет, вы пишете, я правлю рукой мастера, и мы публикуем..." Предложение выгодно всем. У Ильфа и Петрова нет такой литературной репутации, как у Катаева, а все написанное Катаевым, идет "с колес" в типографию. Стало быть, Ильфу и Петрову обеспечена репутация романистов и, конечно же, приличный гонорар: естественно, деньги делятся поровну. Всем хорошо... Ильф и Петров садятся писать. Работают вдохновенно, не щадя себя. И за месяц пишут первую часть - треть романа. А Катаев отказывается от соавторства. В январе 1928 года Ильф и Петров заканчивают роман и везут его в редакцию журнала "30 дней". Начинается публикация. Красиво?! Только каждый журналист увидит здесь очевидный обман. Такого не могло быть. Во всяком случае, не могло быть так, как рассказывал Петров и другие мемуаристы. Если бы роман был закончен в январе 1928 года, то его публикация в журнале не могла начаться в том же январе. Ведь роман надо представить в цензуру; его должен прочитать кто-нибудь в редакции; его надо печатать на машинке, его должен читать редактор и делать редакторскую правку, правка должна согласовываться с автором; корректор должен работать, потом - типография, авторы должны читать гранки, верстку и т.д. Процесс в общей сложности довольно долгий, за месяц не уложиться. Кстати, журнал "30 дней" - иллюстрированный ежемесячник. Так что художник будет читать роман и делать иллюстрации тоже не один день... Если бы все было так, как рассказывал Петров, то первый выпуск романа вышел бы в марте, а не в январе. Стало быть, возможны два варианта. Вариант первый: роман закончили где-нибудь к ноябрю 1927 года. "Двенадцать стульев", как и "Евгений Онегин", - роман, "расчисленный" по календарю: 15 апреля начинается романное действие, к концу октября - заканчивается. Это - конкретное описание исторической действительности СССР 1927 года. Кроме того, по рукописи видно, что роман закончен в январе 1928 года. Значит, вариант второй: редакция согласилась опубликовать незаконченный роман, принимая его главами и редактируя по мере их поступления. Кстати, об этом нечаянно в своих мемуарах проговорился Петров. Он пишет, как они с Ильфом сидели ночами в редакции газеты "Гудок", как работали, не щадя себя, чтобы закончить первую часть за месяц. Но зачем нужно было так мучиться? Написали бы первую часть за два или три месяца. Куда же так торопились? Получается, что была договоренность с редакцией журнала "30 дней". Они должны были успеть подготовить первую часть романа к январскому номеру. Пока шла публикация первой части, можно было заканчивать вторую и третью части романа. Вот тут все выстраивается. Кроме одного. Ну, Ильф и Петров, допустим, торопились за славой. А куда торопился главный редактор? Он взял на себя большую ответственность: принял к изданию незавершенный роман, согласовал это с цензурой. Но Петров ни разу не упомянул о нем в мемуарах… Стоит вспомнить, что главным редактором журнала "30 дней" в ту пору был Владимир Нарбут - фигура хорошо известная историкам литературы. Поэт-акмеист в прошлом, он в Гражданскую войну сделал стремительную карьеру, выполнял ответственные и секретные поручения советского правительства. С 1920 года занимался организацией советской печати на Юге России, в том числе организовывал Одесское Украинское отделение РОСТА (ОДУКРОСТА). Нарбут в ту пору был очень крупным чиновником. Приехав в Москву, он реорганизовал и создал несколько изданий, в том числе и "30 дней". Он же возглавил издательство ЗИФ, выпустившее в 1928 году первую книгу Ильфа и Петрова. Она вышла аккурат к концу журнальной публикации…

Если обратиться к политическому контексту эпохи, то нежелание Петрова упомянуть о роли Нарбута вполне объяснимо. Первые воспоминания об Ильфе вышли уже после того, как Нарбут был арестован и осужден в качестве "врага народа".

- Но почему Нарбут так старался выпустить роман Ильфа и Петрова? Если это - помощь старым знакомым, то помочь можно было и после окончания работы над рукописью.

- Здесь мы подходим к очень серьезной проблеме - тогдашнему политическому кризису. В 1927 году завершался разгром Троцкого, разгром называемой "левой оппозиции". Троцкий, которого начали оттеснять от власти сразу после смерти Ленина, если не раньше, спохватился слишком поздно - лишь тогда, когда он и его сторонники уже утратили ключевые посты. На 1927 год приходится самая яростная полемика Сталина и Бухарина с Троцким. И результат еще не был очевиден. В начале двадцатых Троцкий в партии - не второй по значимости, а "второй первый". Но к 1927 году Троцкий потерпел ряд поражений. Правда, он еще нападал на Сталина и Бухарина, доказывая, что те предают идеи мировой революции, увлекшись НЭПом. Здесь Троцкий был прав: по Марксу, Ленину и Троцкому, победа революции не может быть окончательной в одной отдельно взятой стране. Социализм может победить только тогда, когда революция произойдет в основных капиталистических странах. Соответственно НЭП мыслился лишь как сравнительно короткая временная передышка - до нового подъема революционного движения во всем мире. Что могли в этой связи сказать Сталин и Бухарин? Они отбивались, обвиняя Троцкого в том, что он не способен решать административные задачи в период мирного времени, что его тянет к методам "военного коммунизма", а это "левачество"...

- Получается, что роман Ильфа и Петрова политизирован?

- Насквозь политизирован. В середине апреля происходит событие, которое дает Троцкому шанс: многолетняя экспансия Советского Союза в Китае завершилась неудачей. Там шла многолетняя гражданская война. Китайская народно-революционная армия, которую поддерживали китайские коммунисты, приближалась к Шанхаю. Командовал ею генерал Чан Кайши. Советский Союз помогал Чан Кайши. Предполагалось, что после взятия Шанхая революция охватит всю Азию, перекинется в Индию… Насколько эти планы соотносились с действительностью, я судить не берусь. И вот, когда войска Чан Кайши подходили к Шанхаю, генерал расторг союз с китайскими коммунистами. Те, естественно, возмутились: все-таки и деньги, и оружие, и военные специалисты шли из коммунистического СССР. Чан Кайши - нормальный китайский генерал - начал их расстреливать. 15 апреля все советские газеты выходят с заголовками: "Шанхайский переворот", "Кровавая бойня в Шанхае". Троцкий, используя свои связи в партийных структурах и прессе, начинает яростную кампанию против Сталина и Бухарина: они продали мировую революцию, в результате гибнут китайские коммунисты, и вместе с ними гибнет сама идея мировой революции; теперь все капиталистические державы, ликвидировав опасность в Китае, сосредоточат свои усилия на борьбе с СССР - впереди глобальная война, а в стране - НЭП... Сталин и Бухарин попадают в сложное положение. Всерьез полемизировать с Троцким трудно. Нельзя было сказать, что правительства европейских стран и Соединенных Штатов занимаются своими делами, идея новой мировой войны - войны против СССР - никого не увлекает. Тут Сталин и Бухарин буквально опрокинули бы идеологическую основу советского строя. Если никто не грозит, то СССР - неосажденная крепость, тогда не нужны и чрезвычайные меры руководства. Сталин и Бухарин выбрали другую тактику: Троцкого стали высмеивать. Официальная пропаганда доказывала, что страна готовится к мировой революции, только событие это - дело далекого будущего. А пока надо решать конкретные хозяйственные задачи. И никаких серьезных внешних врагов у СССР просто нет. Те, что есть, конечно, коварны, злобны, но не слишком опасны для сильного советского государства. С ними всегда можно управиться. И вообще все обвинения Троцкого вызваны его нежеланием работать в мирных условиях. Вот так началась сатирическая кампания против Троцкого. Власть разрешает высмеивать леворадикальные лозунги советской пропаганды, которые воспринимались как троцкистские. Разрешалось смеяться над радикальными экспериментами левых - в области искусства, театра, живописи, литературы. Нужен был сатирический роман, антилевацкий, антитроцкистский. Именно такой роман и написали Ильф и Петров. Разумеется, таким он был в первой редакции. Потом уже, когда роман попал в журнал, его старательно чистили, сокращали.... В итоге за несколько десятилетий роман сократили почти на треть. Но все равно его антилевацкая направленность осталась. Вот почему Ильфу и Петрову так много разрешалось.

- Стало быть, роман был заказным?

- Не стоит понимать это упрощенно. Да, Ильф и Петров в самом деле приняли участие в политической борьбе на стороне Сталина и Бухарина. Но не они одни. Очень многие интеллектуалы поддерживали Сталина и Бухарина, с именами которых связывался НЭП, политическая стабильность. Троцкий воспринимался как символ Гражданской войны, красного террора, голода, перманентной революции. И роман, конечно, пронизан насмешками над его призывами к мировой революции. Характерный пример - сцена в квартире гадалки, когда приходит Грицацуева. В первой редакции линия жизни на ладони Грицацуевой была настолько длинной, что вдова могла дожить до мировой революции. Иначе говоря, мировая революция - дело далекого будущего, хотя это и в пределах нормальной продолжительности человеческой жизни. После цензурного вмешательства сказано было, что вдова могла дожить до Страшного суда. Шутка потеряла смысл. В Комментарии к первому полному изданию "Двенадцати стульев", вышедшему в "Вагриусе", мы поясняем такого рода шутки. Их очень много. Кстати, и начало романа примечательно: 15 апреля - "шанхайский переворот"… И Воробьянинов беседует с жителями уездного города N о... шанхайском перевороте. Причем это событие обсуждается как совершенно заурядное. Никакой катастрофы нет и в помине, никто на СССР не собирается нападать... Герои романа, мошенники, ездят по всему Советскому Союзу - и всюду советский строй стабилен. Да, есть бюрократы, есть карьеристы, есть просто дураки. Но строй стабилен, страна развивается. И сама идея - вернуться на десять лет назад - нелепа. А для тех, кто такой идеей увлечен (привет Троцкому!), будущее абсолютно бессмысленно, ужасно. Вот почему сходят с ума отец Федор и Воробьянинов, буквально захлебывается кровью Остап Бендер. Попытка вернуться в прошлое обречена...

- С чем же связано прохладное отношение тогдашних критиков к роману?

- Ситуация быстро изменилась уже к тому времени, когда готовится к изданию первая часть романа. Сталин победил. К ноябрю 1927 года левая оппозиция была разгромлена, затем Троцкий был выслан из Москвы, его союзников в массовом порядке исключили из партии... Когда роман был опубликован, Сталин приступал ко второй части своей программы - дискредитации Бухарина. Ильф и Петров написали антилевацкий роман. Но, как только он стал выходить, начинается борьба с "правым уклоном". Советские критики оказались в неудобном положении: похвалишь роман - значит, ты правый оппозиционер; обругаешь его - значит, ты относишься к "левой оппозиции". Ситуация кислая…

- Одни преуменьшают роль Катаева в создании дилогии, другие преувеличивают. Что вы думаете по этому поводу?

- Тут думать можно все что угодно. Если всерьез - нужно обратиться к документам. А документов - только свидетельства Петрова и Катаева, где описывается история с "подаренным сюжетом". В этой истории все сомнительно. Дело не в том, что Катаев не мог подарить сюжет. Мог. Сюжетов у него хватало, писатель он талантливый. Более того, в романе "Двенадцать стульев" так или иначе Ильф и Петров использовали сюжеты десятков катаевских рассказов, буквально воспроизводили их… Неизвестно, планировал ли Катаев с самого начала написать роман вместе со своим братом, приятелем и земляком или же у него были какие-то другие планы, но реально Катаев оказал очень большую помощь. Он был, по сути дела, гарантом. Катаев дал, что называется, напрокат свое имя. Он таким образом гарантировал, что роман будет написан. А когда отказался от соавторства, если только это действительно не была заранее спланированная акция, было уже ясно: Ильф и Петров с задачей справятся самостоятельно. Вот почему роль Катаева очень серьезна. Он был, что называется, продюсером этого романа, менеджером... Называйте, как хотите. Он договорился со своими друзьями в журнале "30 дней" и получил на него политический заказ. А Катаев был очень чуток к такого рода заказам...

- В чем феномен "великого комбинатора"? С кем рядом из литературных героев в мировой литературе его можно поставить?

На этот вопрос не сразу ответишь. У плутовского романа давняя традиция... А в Советском Союзе дилогия о великом комбинаторе стала классикой антисоветской литературы по очень простой причине. Обратите внимание: из всех героев "Двенадцати стульев" Остап Бендер - самый обаятельный, самый умный, отважный, решительный, волевой, веселый. И - по-своему честный. Он ни у кого ничего не отбирает и каждому, кого он обманывает, обязательно что-то дает взамен. "Голубому воришке" Альхену - уверенность в том, что тот избежал конфликтов с пожарной инспекцией; вдове Грицацуевой - несколько часов семейного счастья... Нет, Остап их не обманывает - каждый обманывается сам. И вот получается, что самому умному, самому обаятельному, доброму, щедрому и отважному герою романа - тесно и скучно в СССР. Здесь он может быть только профессиональным жуликом. Вот и характеристика страны…

- Как так получилось, что авантюрист, обманщик, пролаза вызывает симпатии у читателей?

- Это вопрос к Ильфу и Петрову. Так и получилось!

- Можно ли назвать Остапа Бендера типичным представителем советского общества?

- Что вы называете "типичным представителем"? Среди профессиональных мошенников вряд ли он типичен - это народ специфический. Евгений Петров - сам бывший сыщик и такого рода контингент знал хорошо. Вряд ли Остап типичен. Типично то, что умный, веселый, отважный, честный, великодушный человек в СССР становится профессиональным мошенником. То есть типично не то, что он мошенник, а то, что он не может всерьез относиться к задачам, которые ставит советское правительство.

- Кто послужил прообразом Остапа Бендера?

- Почему обязательно прообразом? У большинства есть такое светлое мнение: приходит писатель, держа в руках нечто вроде фотоаппарата, фотографирует, а потом с фотографии пишет роман. Остап Бендер походил на многих, прежде всего - на Валентина Петровича Катаева. Это действительно портрет Катаева, как подтверждают многие современники, Катаев примерно так выглядел, примерно так шутил. Кстати, на портрете в первом книжном издании портрет Остапа Бендера - портрет Валентина Катаева.

- В прошедшем году в России несколько раз праздновали столетие Остапа Бендера. Сперва в Питере, где даже открыли ему памятник, под занавес года - в Казани. Можно ли вычислить день рождения Остапа Бендера?

- В каком романе? Это не случайный вопрос. В "Двенадцати стульях", где действие разворачивается в 1927 году, Остап - ровесник века. В "Золотом теленке" в 1930 году Остап Бендер говорит: "Мне 33 года". Так что высчитывайте… Это, кстати, не единственная неувязка в дилогии.

- Когда бы вы предложили отмечать день рождения Остапа Бендера и почему?

- Извините, я не понял, кому предлагать?

- Народу, обществу...

- Почему вы считаете, что все общество жаждет отмечать день рождения Бендера? Для меня это не очевидно. А поклонники Ильфа и Петрова, надеюсь, решат этот вопрос сами.

- Известны ли прообразы других героев и персонажей двух романов?

- Ни меня, ни моего соавтора Михаила Павловича Одесского не увлекает поиск прототипов. Кому интересно - пусть ищут. Занятие азартное, как дамское рукоделие…

- Какова была реакция власти на романы в лице ее высших представителей: Сталина, Бухарина, Троцкого, Зиновьева?..

- Реакция Сталина, как вы догадываетесь, видна по судьбе авторов. Бухарин в 1928 году на совещании рабочих и сельских корреспондентов пространно цитировал роман и хвалил. Он считал, что Ильф и Петров написали пробухаринский роман. Имя Бухарина в те годы плотно ассоциировалось с НЭПом, теоретиком которого он считался. Только не подумайте, что я противопоставляю "плохого" Троцкого или "плохого" Сталина - "хорошему" Бухарину. Это люди одной партии, решавшие одни задачи. И Сталин в 1928 году, разумеется, этот роман принимал достаточно благосклонно. Про Зиновьева я бы так прямо не сказал.

- Какова была издательская судьба у романов Ильфа и Петрова? Работала ли над ними советская цензура?

- С "Двенадцатью стульями" цензура работала просто в полный рост. За десять лет роман сократился почти на треть. Что касается "Золотого теленка", то это опять загадка. Если верить Петрову и всем остальным мемуаристам и литературоведам, то снова возникает красивая картинка: писатели написали роман "Двенадцать стульев", затем вроде как взялись за другой. Возникает вопрос: почему вдруг? В финальной главе описание смерти Бендера достаточно убедительно. Его горло разрублено бритвой, он захлебывается кровью, он один в комнате - помощь не придет. Прямо сказано: "великий комбинатор" умер.

- Трагический финал!

- Почему же трагический? Финал трагичен, если говорить о судьбе Федора Вострикова. Он сошел с ума от обиды и горя. Финал трагичен, если говорить о Воробьянинове - он тоже сошел с ума. Что касается Бендера, он умер победителем - предвкушая победу. Изначально бывший помещик Воробьянинов и будущий капиталист Востриков (сразу в трех лицах - помещики, священники, капиталисты) сочувствия не вызывают - неумные, трусоватые, жадные. Некого жалеть… А у Бендера судьба иная - он умер как победитель.

Почему Ильф и Петров его воскресили? Первые главы романа шли на "ура". К июлю 1928 года они, вероятно, планировали и уже написали новый роман, где Бендер был воскрешен. Позже Петров написал, что они сыграли с Ильфом в лотерею: тащили жребий - убивать или не убивать Бендера. Так ли было или не так - нет документа, значит, нет аргумента. Но ясно, что роман нужно было как можно скорее заканчивать, и закончили они его, пощадив Бендера. Он умер, не узнав о поражении. А вот когда они начали писать второй роман, политическая ситуация сильно изменилась. Шла борьба с "правым уклоном". В течение трех лет Ильф и Петров то начинали, то бросали новый роман. В мемуарах обычно сообщается, что Ильфу сильно мешала журналистская работа. Но, обратите внимание, Ильф и Петров все эти три года активно публикуются, повести и рассказы им ничто не мешало писать. А продолжение антилевацкого романа, который выгодно было бы написать с коммерческой точки зрения, они не пишут. Лишь в 1931 году выходит "Золотой теленок". Что же произошло? В 1930 году изменилась политика власти - Сталин разгромил Бухарина. Теперь "Двенадцать стульев" и его продолжение воспринимались уже как романы антибухаринские - отрицание бухаринских призывов к обогащению. Страна пребывала в шоке после коллективизации. Но сталинская статья "Головокружение от успехов" давала надежду, что общество вновь встанет на правильный путь. Левачество вновь было осуждено.

И потом, прочитав "Двенадцать стульев", читатель все-таки оставался в некотором недоумении относительно идейного замысла авторов. А если бы Бендер сразу пошел по истинному пути, если бы Воробьянинов не напился в ресторане, тогда получилось, что сокровища мадам Петуховой были бы найдены? Авторам надо было доказать в следующем романе, что никто и никогда не выиграет у советской власти, а если выиграет, то не обрадуется. Так и возник "Золотой теленок". Обратите внимание, теперь противник Бендера - другой "великий комбинатор". Но это - подлец, вор, он крал у голодающих. Бендер вступает в игру - и выигрывает свой миллион... Но, победив, он проигрывает все, кроме денег, он вынужден скитаться по стране, не имея возможности купить себе дом, подарить Козлевичу автомобиль. Он не может потратить свои деньги. Это и было поражением Бендера. Вспомните бухаринский лозунг: "Обогащайтесь!" Лозунг был дискредитирован. Кстати, первый вариант "Золотого теленка" заканчивается тем, что Бендер отсылал свой миллион правительству и женился на Зосе. Но тогда возникало недоумение: как быть с Рио-де-Жанейро? Здесь нельзя, а там? И тогда Ильф и Петров пишут новый финал. На этот раз Бендер ограблен, то есть идея очень проста: з д е с ь не потратишь, а т у д а лучше не ходить. Круг замкнулся. Роман опять был, что называется, "в кассу". Другое дело, что Ильф и Петров выполнили социальный заказ очень по-своему. Если самому умному, самому отважному человеку не удается ужиться с советской властью, если у него с ней "серьезные разногласия" (слова Бендера!), если страна хочет строить социализм, а Бендеру это скучно, - то это уже характеристика страны. Вот почему романы воспринимаются как антисоветские.

- На ваш взгляд, советскими или антисоветскими писателями были Ильф и Петров по убеждениям, мышлению, складу души?

- Можно сказать достаточно точно: еще в 1927 году оба верили, что "все образуется". Царская Россия была страною несправедливости, страною сословной и конфессиональной дискриминации, а советская идеология обещала рай. Но 1929 год - время тяжелого кризиса. В 1930 году они если не верили, то хотели бы верить, что теперь-то уж все наладится. Больше к роману об Остапе Бендере они не возвращались, хотя и обещали написать продолжение. Ильф умер от туберкулеза в 1937 году… Петров после смерти Ильфа пережил несколько очень серьезных кризисов. Он был очень талантливый человек, но сильно пил. Вспоминают, что на похоронах Ильфа его спросили: "Что ты так, Женя, выглядишь - словно хоронят тебя?" - "Так оно и есть!" - отвечал Петров.

- Провокационный вопрос: кто из тандема внес больший вклад в работу над романами? Можно ли говорить о том, кто был из них талантливее, на ваш субъективный взгляд и вкус?

- Для ответа на этот вопрос данных нет. Они были очень разные. Петров - очень энергичный, веселый, жизнерадостный. Но как писатель довольно зауряден. Средний советский литератор, хотя и блестящий журналист. Илья Ильф - тоже. У него, правда, был иной характер: меланхолик, ироничен, склонен к "черному юмору". И еще - не очень любил пером водить. Для писателя - серьезный недостаток. Каждый по отдельности - не так уж много. Каждый по отдельности вряд ли добился бы славы, всенародной известности. Но так совпало, что вдвоем Ильф и Петров - "новая личность", уникум. Поэтому трудно спорить, кто из них был более талантливым. Каждый из них талантлив по-своему, но вместе - это совсем другое…

Независимая Газета  30 июня 2001